— Ты знаешь, зачем птички летают в другие места?
— Они улетают на зиму, чтобы переждать там холодные периоды и потом вернуться.
— Нет, знаешь, зачем они вообще летают?
— Нет. Не знаю. Скажи.
— Они так разносят приветы. Вот ты уезжаешь, я прихожу на балкон, взбираюсь на подоконник, и говорю «Летите скорее, долетите и скажите, как я по тебе скучаю, мама». Они прилетают к тебе, ма?
— … да… прилетают…

Удивительная метаморфоза произошла с писателем, рассказанная им в автобиографической повести ―Тьма в конце туннеля. Большую часть своей сознательной жизни Юрий Маркович считал себя полукровкой, сыном еврея и русской. И поэтому постоянно, и в детстве, и в зрелые годы, чувствовал себя изгоем среди представителей ―коренной национальности. И ничего: ни слова матери ―…я предпочитаю евреев, они веселее, умнее и воспитаннее, ни ―благополучная запись в ―пятой графе, ни славянская стать, ни манера поведе…
… показать весь текст …

Судить нельзя не судить… о человеке по аватарке в ЖеМке

Придирчиво пялясь, Пётр перевернул подводку публикаций: пародии, порно-посты, притчи… «Просто пустое. Почему при подготовке произведений писатели пропускают преимущественное первостепенное — причину — почему пишу?! Потеря потерь!» Посмотрел печально, поставил прочерки «прочитал», прикрыв планшет, призадумался.

Писателю всегда следует помнить о том, что если уж он решил начать восхождение по горе тщеславия к вершине признания, то, скорее всего, стоит ожидать массы неприятностей: начиная от нехватки финансов и временных ресурсов и заканчивая отсутствием команды и единомышленников.

Автор — это зеркало общества, коль рожа крива нЕчего пенять на зеркало.

Обконченый гондон заново не натянешь, с кончеными людьми такая же история, как не выворачивай — а отношения останутся изгаженными.

Уникальность подхалимажа: в умении правильно подлизать — есть лесть, что поднимет выше крыши, а есть та, что — напрочь её снесёт.

Всё бесконечно и всё циклично. В природе вообще всё закономерно и всё так, как должно быть. Просто нужно принимать, что всё правильно. Можно иногда и нарушать правила.

Мы знаем, что мир без боли — это мир без чувств… но ведь мир без чувств — это мир без боли.

Уместность — островок везения, где встречаются она и она.

Весь мир похож на клетку, а люди в нём словно подопытные трахающиеся мыши, запертые в одном пространстве, обречённые на выживание.

— Почему ты решил заняться писательством?
— Я не решал. Всё это из-за идей.
— Много идей?
— Как пчёл в улье и они жужжат-жужжат, навязчиво… им нужно было дать выход. Я и дал.

Если на пути к выигрышу поместить соревнование, то на пути к таланту может разместиться отчаяние.

Способность человека предопределять поведение на основе предыдущего шага и есть «шагать вслепую»

Мемуары может писать всякий, у кого не очень трясётся рука.

Нет ничего более тесного — чем общение, и нет ничего более доходчивого — чем слово. И слова, что в экспрессивном оперении бессильной злости прижмёт к земле. И слова, что нежностью и лёгкостью унесёт ввысь.

Женщины — неблагоприятный предмет изучения, и всё зависит от точки зрения. И хотя они отличаются друг от друга в существенном, но я часто замечал, что они как нельзя более несходны в мелочах.

Точка наслаждения — отпустить боль, принять стыд, испытать блаженство и прийти к умиротворению.

Правила всегда просты: не стоит выкладывать в сеть то, за что есть риски попасться в сети.